/ Вариант 1

Война и мир [4/8]

Скачать краткое содержание

    Князь Андрей говорит, что крестьян хорошо бы освободить, но не ради них самих, а во имя тех благородных и возвышенных людей, которые, получая власть над людьми, теряют человеческое достоинство, спокойствие совести, чистоты. Пьер говорит, что его спасло масонство. “Это учение христианства, освободившегося от государственных и религиозных оков; учение братства... Только наше святое братство имеет действительный смысл в жизни; все остальное есть сон”.
    Князь Андрей заинтересованно слушает Пьера. Потом произносит: “Ты говоришь: вступи в наше братство, и мы тебе укажем цель в жизни и назначение человека и законы, управляющие миром. Да кто же мы? — люди. Отчего же вы все знаете? Отчего я один не вижу того, что вы видите? Вы видите на земле царство добра и правды, а я его не вижу”.
    Пьер говорит, что надо жить, надо любить, надо верить, ведь это все временно, а на небе нас ожидает вечность. Андрею хочется верить словам Пьера. Князь глядит в небо, и впервые после Аустерлица ему открывается высокое и вечное небо. И что-то радостное просыпается в нем. Свидание с Пьером стало для князя Андрея эпохой, в которой началась во внутреннем мире его новая жизнь, хотя во внешности та же самая.
    Встретившись с Пьером, княжна Марья говорит, что “князю Андрею нужна деятельность, а эта ровная, тихая жизнь губит его”ч Пьер был счастлив, оказавшись в семейной обстановке Болконских. “Они все его любили”. После отъезда Пьера все говорили о нем одно хорошее.
    Вернувшись из отпуска, Ростов в первый раз почувствовал, как сильна была его связь с Денисовым и со всем полком. Полк был для Николая тоже домом, домом неизменно милым и дорогим, как и родительский. Ростов, со времени своего проигрыша, решил, что он в пять лет выплатит долг родителям. Ему посылалось по десять тысяч в год, теперь же он решил брать только две, а остальные оставлять родителям для уплаты долга.
    Армия ожидала приезда государя и начала новой кампании. Была ростепель, грязь, холод. Дороги сделались непроездны; по нескольку дней не выдавали ни лошадям, ни людям провианта. Люди рассыпались по заброшенным пустынным деревням отыскивать картофель, но уже и того находили мало. Павлоградский полк в делах потерял только двух раненых; но от голоду и болезней лишился почти половины людей. Ростов еще больше сдружился с Денисовым, чувствуя, что несчастная любовь старого гусара к Наташе участвовала в этом усилении дружбы. Денисов старался оберегать Ростова от опасностей. Он, заботясь о своих людях, отбил чужие транспорты с провиантом. Солдаты вволю наелись сухарей, даже поделились с другими эскадронами. На другой день Денисов поехал в штаб улаживать это дело, но возвратился в таком жалком состоянии, в каком Ростов его никогда не видел. Денисова за мародерство отдавали под суд. Предписано было сдать старшему эскадрон и явиться в штаб дивизии для объяснений. Накануне этого дня, будучи на задании, Денисов был ранен и помещен в госпиталь. Воспользовавшись перемирием, Ростов поехал в госпиталь провать Де-
    
    нисова. В солдатских палатах раненые лежали вповалку на полу и соломе, кругом стоял ужасный запах гниения. В офицерских палатах были кровати. Ростов едва отыскал Денисова и здесь встретил Тушина, вывезшего его, раненого, с поля боя под Шенграбеном. Тушин потерял руку. Денисов попросил Николая передать письмо государю с просьбой о помиловании.
    Вернувшись в полк и передав командиру, в каком положении находилось дело Денисова, Ростов с письмом к государю поехал в Тильзит, куда тринадцатого июня съехались французский и русский императоры. Борис Друбецкой значительно продвинулся по службе и в числе немногих был на Немане в “день свидания императоров”. Борис “сделал себе привычку внимательно наблюдать за окружающими и записывать все значительное”. Он дважды исполнял поручение императора, и тот знал его в лицо. Ростов приехал ходатайствовать за Денисова не вовремя. Императоры были заняты переговорами, зваными обедами. Ростов понял, что Друбецкой ему не поможет, но и уезжать, не решив дела Денисова, не собирался. Он хотел лично передать письмо императору. Но неожиданно встретил кавалерийского генерала, бывшего начальника своей дивизии, и передал ему письмо Денисова. Генерал тут же переговорил с государем, но тот отказал под предлогом, что закон превыше всего.
    Ростов, как и большинство офицеров и солдат, был недоволен миром, заключенным после Фридланда. Все были уверены, что если бы немного продержаться, то “Наполеон бы пропал”. Николай вышел из себя, стал кричать на одного из офицеров, что не ему судить поступки государя. “А то коли бы мы стали обо всем судить да рассуждать, так этак ничего святого не останется. Эдак мы скажем, что ни Бога нет, ничего нет...”
    1808 год. Император Александр ездит в Эрфурт для еще одного свидания с императором Наполеоном. На следующий год близость двух властелинов мира дошла до того, что русский корпус выступает для содействия своему бывшему врагу против Австрии.
    Жизнь между тем, настоящая жизнь людей со своими существенными интересами здоровья, болезни, труда, отдыха, со своими интересами мысли, науки, поэзии, музыки, любви, дружбы, ненависти, страстей шла, как всегда, независимо и вне политической близости или вражды с Наполеоном Бонапарте, и вне всех возможных преобразований.
    “Князь Андрей безвыездно живет два года в деревне. Все те предприятия по имениям, которые затеял у себя Пьер и не довел ни до какого результата, беспрестанно переходя от одного дела к другому, все эти предприятия, без высказыванья их кому бы то ни было и без заметного труда, были исполнены князем Андреем”. Он имел ту практическую хватку, которой так недоставало Пьеру.
    Князь Андрей, кроме занятий по именьям, кроме общих занятий чтением самых разнообразных книг, занимался в это время критическим разбором наших двух последних несчастных кампаний и составлением проекта об изменении наших военных уставов и постановлений.
    Весной 1809 года князь Андрей едет в рязанские имения своего сына, которого он был опекуном. “На краю дороги стоял дуб. Вероятно, в десять раз старше берез, составлявших лес, он был в десять раз толще и в два раза выше каждой березы. Это был огромный, в два обхвата дуб, с обломанными, давно видно, суками и с обломанной корой, заросшей старыми болячками. С огрожными своими неуклюже, несимметрично растопыренными корявыми рукам и пальцами, он старым, сердитым и презрительным уродом стоял между улыбающимися березами. Только он один не хотел подчиняться обаянии весны и не хотел видеть ни весны, ни солнца.
    'Весна, и любовь, и счастие! — как будто говорил этот дуб. — И как не надо”ст вам все один и тот же глупый, бессмысленный обман. Все одно и то же, I все обман! Нет ни весны, ни солнца, ни счастья. Вон смотрите, сидят зада”ленные мертвые ели, всегда одинакие, и вон и я растопырил свои обломанные, ободранные пальцы, где ни выросли они — из спины, из боков. Как выросли — так и стою, и не верю вашим надеждам и обманам".
    Хнязь Андрей несколько раз оглянулся на этот дуб... как будто он чего-то ждал от него. "Да, он прав, тысячу раз прав этот дуб, — думал князь Андрей, — пускай другие, молодые, вновь поддаются на этот обман, а мы знаел жизнь, — наша жизнь кончена!"... Во время этого путешествия он как эудто вновь обдумал всю свою жизнь и пришел к тому же прежнему, успокоительному и безнадежному, заключению, что ему начинать ничего было не надо, что он должен доживать свою жизнь, не делая зла, не трево-жас! и ничего не желая”.
    По опекунским делам Болконскому надо было увидеться с уездным предводителем, графом Ильей Андреевичем Ростовым, и он поехал в середине мая к нему. Подъезжая к имению, князь Андрей услышал смех и голоса. Наперерез коляске бежали девушки, впереди всех — черноволосая, очень тоненькая, странно-тоненькая, черноглазая девушка в желтом ситцевом платье, повязанная белым носовым платком, из-под которого выбивались пряди волос. Девушка что-то кричала, но, узнав чужого, не взглянув на него, со смехом побежала назад. Князю Андрею вдруг стало отчего-то больно. Чему так рада и счастлива эта девушка, о чем она думает?
    Князя Андрея радушно встретили в имении и почти насильно оставили ночевать. Вечером князь Андрей долго не мог заснуть, досадуя на хозяина, задержавшего его на ночь. Было жарко, князь Андрей открыл окно и залюбовался ночным видом, освещенным полной луной. Неожиданно он услыхал сверху женский говор. Это были Соня и Наташа. Наташа восхищалась прелестью ночи: “Ну, как можно спать! Да ты посмотри, что за прелесть!.. Так бы вот села на корточки, вот так, подхватила бы себя под коленки — туже, как можно туже, натужиться надо, — и полетела бы. Вот так!” “И опять она! И как нарочно!” — думал князь Андрей. В душе его вдруг поднялась неожиданная путаница молодых мыслей и надежд, противоречащих всей его жизни...
    На другой день, простившись с графом и не дожидаясь выхода дам, князь возвращался домой. Было уже начало июня. В лесу трещали соловьи. Князь вспомнил, что где-то здесь был дуб, “с которым мы были согласны”. И он увидел его: “Старый дуб, весь преображенный, раскинувшись шатром сочной, темной зелени, млел, чуть колыхаясь в лучах вечернего солнца. Ни корявых пальцев, ни болячек, ни старого горя и недоверия — ничего не было видно. Сквозь столетнюю жесткую кору пробились без сучков сочные, молодые листья, так что верить нельзя было, что этот старик произвел их...” И на Андрея вдруг нашло беспричинное весеннее чувство радости и обновления. Он решил, что жизнь не кончена в 31 год. Он понял, что надо жить для людей, а не только для себя одного.
    
    В августе 1809 года князь Андрей едет в Петербург, предварительно придумав веские для этого причины. Это было время апогея славы молодого Сперанского и энергии совершаемых им переворотов. Князь Андрей привез и передал государю записку о военном уставе. Вскоре его пригласили к Аракчееву. Войдя в кабинет, князь Андрей увидел “сорокалетнего человека с длинной талией, с длинной, коротко обстриженной головой и толстыми морщинами, с нахмуренными бровями над каре-зелеными тупыми глазами и висячим красным носом”. Аракчеев сказал князю, что тот предлагает новые военные законы, а старых исполнять некому. “Нынче все законы пишут, писать легче, чем делать”. Аракчеев сказал, что не одобряет устава, составленного Болконским, якобы списанного с французского. Но рекомендовал князя Андрея членом комитета о воинском уставе, без жалования. Князь Андрей заинтересовался Сперанским. Либералы заманивали Болконского к себе, потому что он имел репутацию ума и большой начитанности; потому что он своим отпущением крестьян на волю сделал себе репутацию либерала; женщины интересовались им, потому что он был жених, богатый и знатный. Многие находили его переменившимся к лучшему за пять лет, без прежнего притворства, гордости и насмешливости. Появи-. лось в нем спокойствие, приобретаемое годами. Князя Андрея представили Сперанскому. Это был “высокий, лысый, белокурый человек лет сорока, с большим открытым лбом и необычайной, странной белизной продолговатого лица”. Он был на редкость спокоен и самоуверен, с твердым и одновременно мягким взглядом, с ровным и тихим голосом. Такую белизну и нежность лица Андрей видел у солдат, долго пробывших в госпитале.
    “Князь Андрей такое огромное количество людей считал презренными и ничтожными существами, так ему хотелось найти в другом живой идеал того совершенства, к которому он стремился, что он легко поверил, что в Сперанском он нашел этот идеал вполне разумного и добродетельного человека”. Логический склад ума Сперанского внушал уважение Болконскому. Все представлялось так просто, ясно в изложении Сперанского, что князь Андрей невольно во всем соглашался с ним и спорил толькв для того, чтобы быть самостоятельным. Лишь одно смущало князя в Сперанском: “...это был холодный, зеркальный, не пропускающий к себе в душу взгляд Сперанского, и его белая, нежная рука”. Это почему-то раздражало князя. Сперанский непоколебимо верил в силу и законность ума. Первоначально князь Андрей восхищался Сперанским, как некогда Бонапартом. “Через неделю после разговора со Сперанским князь Андрей был членом комиссии составления воинского устава и, чего он никак не ожидал, начальником отде-' ления комиссии составления законов. По просьбе Сперанского он взял первую часть составляемого гражданского уложения и, с помощью Наполеоновского кодекса и кодекса Юстиниана, работал над составлением отдела: Права лиц.
    В 1808 году, вернувшись из своей поездки по имениям, Пьер невольно стал во главе петербургского масонства. “Он устроивал столовые и надгробные ложи, вербовал новых членов, заботился о соединении различных лож и о приобретении подлинных актов. Он давал свои деньги на устройство храмин и пополнял, насколько мог, сборы милостыни, на которые большинство членов были скупы и неаккуратны. Он почти один на свои средства поддерживал дом бедных, устроенный орденом в Петербурге”. Жизнь его между тем была прежней: он любил поесть и выпить и не чуждался увеселений холостяцкого общества. Чувствуя, что почва масонства, на которой он стоял, все больше уходит у него из-под ног, он тем тверже старался устоять на ней. В окружающих братьях-масонах Пьер видел стремление к чинам, скупость на милостыню, в душе Пьера поднимались сомнения. Сердце его не лежало и к мистической стороне масонства. Пьер начинал чувствовать себя неудовлетворенным своей деятельностью. Он подозревал, что русское масонство пошло по ложному пути и отклонилось от своего источника. Он едет за границу для посвящения себя в высшие тайны ордена и возвращается в Петербург летом 1809 года.
    Все масоны Петербурга приехали к нему, заискивали в нем, и всем казалось, что он что-то скрывает и готовит. Было назначено торжественное заседание ложи 2-го градуса, в которой Пьер обещал сообщить то, что он имеет передать петербургским братьям от высших руководителей ордена. Краснея и запинаясь, Пьер объявил, что “недостаточно блюсти... таинства, нужно действовать... действовать. Мы находимся в усыплении, а нам нужно действовать... извлекать из праха людей достойных, подсоединяя их к нашему ордену... Надобно учредить всеобщий владычествующий образ правления, который распространялся бы над целым светом... Как скоро будет у нас некоторое число достойных людей в каждом государстве, каждый из них образует опять двух других, и все они тесно между собой соединятся, — тогда все будет возможно для ордена, который втайне успел уже сделать многое ко благу человечества”.
    Речь Пьера не нашла поддержки. На него опять нашла тоска. И тут он получает письмо от жены, умоляющей его о свидании. Она скоро будет в Петербурге. Вслед за письмом появляется один не очень им уважаемый брат-масон, который доказывает Пьеру, что он слишком строг с Элен. Теща, женя князя Василия, приглашает его к себе для важного разговора. Пьер уезжает в Москву, чтобы посоветоваться с почитаемым им масоном Иосифом Алексеевичем Баздеевым. Самосовершенствование и самопознание — вот что выносит он из разговора с масоном.
    Вернувшись в Петербург, Пьер мирится с женой. Он удивлен тем, что за прошедшее время Элен успела приобрести репутацию “прелестной женщины, столь же умной, сколько и прекрасной”. Она пользуется большим успехом, ее заметил сам Наполеон в Эрфурте, быть принятым в салоне графини считалось дипломом ума. “Пьер, который знал, что Элен была очень глупа, с странным чувством недоуменья и страха иногда присутствовал на ее вечерах и обедах... ожидая всякий раз, что вот-вот обман откроется”. Но репутация Элен была так крепка, что в самых больших ее глупостях отыскивали глубокий смысл. Пьер присутствует при всем, но ни в чем не участвует — он самый удобный муж. В доме Элен ежедневно бывает Борис Друбец-кой, к которому Пьер испытывает необъяснимую антипатию. Сам он работает над собой, стремится к самоусовершенствованию.
    “Денежные дела Ростовых не поправились в продолжение двух лет, которые они пробыли в деревне”. Из-за плохого ведения хозяйства долги росли. Единственным выходом в этой ситуации казалось поступление старого графа на службу, и Ростовы переезжают в Петербург. Вскоре Берг делает предложение Вере, старшей дочери Ростовых, его принимают. Берг так упорно и часто рассказывал о том, как в Аустерлицком сражении, ранеый в пра-
    
    вую руку, он держал шпагу в левой, что умудрился получить за Аустерлиц целых две награды. Отличился он и в Финляндской войне, когда поднес начальнику осколок гранаты, которым был убит адъютант возле главнокомандующего. И в этот раз он часто и много рассказывал об этом — и получил две награды. В 1809 году Берг был капитан гвардии и занимал в Петербурге какие-то особенные выгодные места.
    Вере было уже двадцать четыре года, она выезжала везде, и хотя несомненно была хороша и рассудительна, до сих пор никто никогда не сделал ей предложения. Так что неравенство происхождения не было принято во внимание. Берг требует приданого и успокаивается только на двадцати тысячах наличными и векселе на восемьдесят тысяч рублей.
    Наташе 16 лет, и она уже четыре года не видела Бориса. Тот ехал к Ростовым не без волнения, он хотел сразу ясно дать понять, что ребяческим мечтам пришел конец. У него блестящее положение в обществе, благодаря интимности с графиней Безуховой, блестящее положение на службе, и, ко всему прочему, появилась возможность жениться на одной из самых богатых невест Петербурга. Борис был поражен происшедшей в Наташе перемене. Он снова увлекается ею, сознавая при этом, что не должен отдаваться этому чувству, потому что это стало бы гибелью его карьеры. И все же он стал ездить к Ростовым часто и проводил у них целые дни. Борис перестал бывать у Элен, ежедневно получая укорительные записки от нее, и все-таки целыми днями сидел у Ростовых. Наташа решает поговорить о Борисе с матерью. “Что ты хочешь от него?” — спрашивает мать и продолжает: “Ты и сама не любишь его... Ему не надо так часто ездить”. На другой день графиня, пригласив к себе Бориса, переговорила с ним, и с того дня он перестал бывать у Ростовых.
    Накануне нового, 1810 года у екатерининского вельможи дают бал. Там должен был быть дипломатический корпус и государь. Для Наташи это будет первый в ее жизни большой бал. Она весь день провела в лихорадочной тревоге и деятельности. Самое главное — чтобы все были одеты как нельзя лучше. Все уже одеты, Наташа запаздывает. За весь день она ни разу не успела подумать о том, что предстоит ей. Это было так прекрасно, что она даже этому не верила.
    На бал собралось огромное количество гостей. Ростовым потихоньку сообщают о прибывающих. “Это миллионерка-невеста... Это брат Безуховой — Анатоль Курагин... И ваш-то соизт, Друбцкой, тоже очень увивается...” Пьер Безухов беседует о чем-то с невысоким молодым человеком в белом мундире: это Болконский. Наташа переживает: неужели ее никто не пригласит на танец и она простоит весь бал у стены. Пьер попросил Болконского пригласить на танец Наташу. Увидев Наташу, Андрей вспоминает ночь в деревне. Она счастлива “приглашению. Князь Андрей был одним из лучших танцоров своего времени. Наташа танцевала превосходно”. Танцуя с этой девочкой, князь Андрей почувствовал себя ожившим и помолодевшим. После этого танца Наташу пригласил Борис, затем у нее уже не было отбоя от кавалеров, которых она передавала Соне. Танцуя с Наташей повторно, князь Андрей рассказал ей, что слышал ее ночной разговор в Отрадном. Наташа смущена. Андрею нравится Наташа своей простотой, неумением скрывать чувства, “даже ошибками во французском языке”. Князь Андрей следит за ней глазами и вдруг, неожиданно для самого себя, загадывает: “Ежели она подойдет прежде к своей кузине, а потом к другой даме, то она будет моей женой”. Она подошла прежде к кузине. Решив, что все это вздор, князь Андрей подумал, что эта девушка так мила, так особенна, что не протанцует здесь и месяца и выйдет замуж.
    Это здесь редкость.
    Пьер на этом бале в первый раз почувствовал себя оскорбленным тем положением, которое занимала его жена в высших сферах. Он был угрюм и рассеян. Наташе захотелось помочь ему, но как? “Как могут быть они недовольны чем-то, особенно такой хороший, как этот Безухов?” —
    думает Наташа.
    На следующий день князь Андрей вспоминает вчерашний бал и... Наташу. К нему приходит зпакомый чиновник, рассказывает что-то из области высокой политики, князь Андрей слушает его с насмешкой. Какое все это имеет значение? В тот же день он обедает у Сперанского, но все, что прежде таинственно и привлекательно представлялось князю Андрею в Сперанском, вдруг стало ему ясно и непривлекательно. Он рано уходит. Дома вспоминает свои хлопоты, искательства, историю своего проекта военного устава, вспоминает о заседаниях комитета, членом которого был Берг; вспомнил о своей законодательной работе, как он озабоченно переводил на русский язык статьи римского и французского свода, и ему стало
    совестно за себя.
    На другой день князь Андрей едет к Ростовым. Ему хочется видеть дома эту особенную, оживленную девушку. Ростовы встретили его как старого друга, просто и радушно. Наташино пение восхитило Андрея. Он “почувствовал неожиданно, что к его горлу подступают слезы, возможность которых он не знал за собой. Он был счастлив, и ему вместе с тем было грустно”. Он не спал всю ночь. “Ему и в голову не приходило, чтоб он был влюблен в Ростову; он не думал о ней; он только воображал ее себе, и вследствие этого вся жизнь его представлялась ему в новом свете... И он в первый раз после долгого времени стал делать счастливые планы на будущее”. К Пьеру является Берг и приглашает на семейный вечер, первый после его женитьбы на Вере Ростовой. Тут все чисто, светло, кругом бюстики, застегнутые мундиры. В гостиной нигде нельзя было сесть, не нарушив симметрии, чистоты и порядка. Разговоры ведутся на политические темы. “Вечер был как две капли воды похож на всякий другой вечер с разговорами, чаем и зажженными свечами”. Приехали Ростовы. Наташа была молчалива, чем удивила Пьера. Князь Андрей что-то говорил ей мягко и нежно. Она смотрела на него, стараясь удерживать порывистое дыхание. И яркий свет какого-то внутреннего, прежде потушенного огня опять горел в ней. Она вся преобразилась. “Что-то очень важное происходит между ними”, — решил Пьер.
    На следующий день князь Андрей приехал к Ростовым и провел у них весь день. Все в доме чувствовали, для кого ездил князь Андрей. Все со страхом и смущением чего-то ждали. Князь Андрей поражал Наташу своей робостью. Было видно, что он хочет ей что-то сказать, но не может решиться. “Такого со мной никогда не бывало!” — говорит она матери. А в это время князь Андрей говорит Пьеру. “Я влюблен, мой друг”. Пьер грустен: чем светлее представлялась ему судьба князя Андрея, тем мрачнее представлялась своя собственная.
    
    Для женитьбы нужно было согласие отца, и для этого на другой день князь Андрей поехал к нему. С наружным спокойствием, но внутренней злобой старый князь выслушал сына. Он не мог понять того, чтобы кто-нибудь хотел изменить жизнь, вносить в нее что-нибудь новое, когда жизнь для него уже кончалась. “Дали бы только дожить так, как я хочу, а потом бы делали, что хотели”, — говорил себе старик. Сыну, однако, он этого не показал ясно. По его мнению, во-первых, женитьба не блестящая в отношении родства, богатства и знатности. Во-вторых, князь Андрей не первой молодости и слаб здоровьем, а она очень молода. В-третьих, есть сын, которого жалко отдать девчонке. В-четвертых, наконец, сказал отец, насмешливо глядя на сына, “я тебя прошу, отложи дело на год, съезди за границу, полечись, сыщи, как ты и хочешь, немца для князь Николая, и потом, ежели уж любовь, страсть, упрямство, что хочешь, так велики, тогда женись. И это последнее мое слово...” Князь Андрей решил исполнить волю отца.
    Через три недели после своего последнего вечера у Ростовых князь Андрей вернулся в Петербург. На другой день после объяснения с матерью Наташа ждала его весь день, но князь Андрей не приехал. То же завтра и послезавтра. Не было и Пьера. Так прошли три недели. Наташа несчастна. Приезжает Болконский, объясняющий свое отсутствие поездкой к отцу, и просит руки Наташи. Графиня принимает предложение. “Но ваш батюшка...” Он желает отложить свадьбу на год. Графиня зовет Наташу. Князь Андрей объясняется ей в любви. Любит ли она его? — Да! “Князь Андрей держал ее руку, смотрел ей в глаза и не находил в своей душе прежней любви к ней. В душе его вдруг повернулось что-то: не было прежней поэтической и таинственной прелести желания, а была жалость к ее женской и детской слабости, был страх перед ее преданностью и доверчивостью, тяжелое и вместе радостное сознание долга, навеки связавшее его с нею”. Знает ли Наташа, что свадьба состоится не раньше, чем через год? — Нет. “Но вы свободны: помолвка наша останется тайной... В год вы узнаете себя...” С этого дня князь Андрей женихом стал ездить к Ростовым.
    О помолвке широко не объявлялось. Князь Андрей не хотел стеснять свободу Наташи. Накануне своего отъезда из Петербурга князь Андрей привез с собой Пьера. Он советует Наташе, что бы ни случилось, прежде всего обратиться за советом и помощью к Пьеру. Наташа очень тяжело переживает разлуку с Андреем. Но через две недели после его отъезда она, так же неожиданно для окружающих, очнулась от своей нравственной болезни, стала такая же, как прежде...
    В последнее время здоровье старого Болконского ухудшилось, он стал раздражительнее и желчнее, срывая свою злость на княжне Марье, стараясь ее обидеть побольнее. У княжны Марьи — две страсти и потому две радости: племянник Николушка и религия. Князь издевается и над тем, и над другим. Он постоянно оскорбляет Марью. Но она даже не пытается найти ему прощения — он, конечно же, был справедлив! Она замечает перемену в брате, но он ничего не говорит ей о своей любви. Он пишет ей о своих планах из Швейцарии. Прошла уже половина срока. Князь Андрей просит Марью спросить отца — не сократит ли он срок на три месяца. “Напиши брату, чтобы подождал, пока умру... Не долго — скоро развяжу...” — отвечает отец. У княжны Марьи в самой тайне ее души была скрытая мечта и надежда — оставить семью, родину, все заботы о мирских благах и ходить под чужим именем с места на место, не делая вреда людям и молясь за них, молясь и за тех, которые гонят, и за тех, которые покровительствуют... Она особенно любит одну странницу по имени Федосьюшка. Та рассказала ей о своей жизни, и Марья решила, что ей надо идти странствовать. Духовник одобрил ее намерение. Она припасла себе полное одеяние странницы, но покд не решалась уйти, так как любила отца и племянника больше, чем Бога.
    ЧАСТЬ IV
    Николай Ростов доволен службой, принял от Денисова эскадрон. Товарищи уважают его. Но из дома приходят все более тревожные письма — дела идут все хуже. Николаю очень не хочется покидать привычную и любимую им среду, заниматься хозяйственными делами, да там еще Соня и обещание ей... В 1810 году он получает письмо от родных, в котором они извещали о помолвке Наташи с Болконским и о том, что свадьба будет через год. Весной же мать, тайком от мужа, сообщила Николаю, что если Николай не приедет и не возьмется за дело, то все имение пойдет с молотка и все пойдут по миру. Граф слаб, его все обманывают. Надо было ехать, если не в отставку, то в отпуск. Сослуживцы устраивают Николаю торжественные проводы. И вот Николай дома. Соне уже двадцатый год. Она вся дышит счастьем и любовью с тех пор, как приехал Николай. Пете тринадцать лет. Очень изменилась Наташа.
    Николая мучила необходимость вмешаться в дела хозяйства. Он потребовал у управляющего все счета, поругался с ним, порвал старый вексель Анны Михайловны Друбецкой — и на этом его хозяйственные заботы сменились псовой охотой.
    Сентябрь — месяц охоты. Так было заведено у Ростовых. На охоту едут также Наташа и Петя. Решился ехать и старый граф. Гончих собак у Ростовых было пятьдесят четыре. Отправившись в путь, повстречали дальнего родственника Ростовых Илью Андреевича, небогатого соседа. Ночевать решили у него. Тот щедро угощает гостей. Дядюшка во всем околотке губернии имел репутацию благороднейшего и бескорыстнейшего чудака. Его призывали судить семейные дела, ему поверяли тайны, его делали душепри- казчиком, но от общественной службы он всегда упорно отказывался. Из коридора между тем послышались звуки балалайки. Наташе музыка очень понравилась. Принесли гитару. Дядюшка поет. Наташа просит спеть еще. Она идет плясать. Она графиня, воспитана француженкой, но движения ее — исконно русские, неподражаемые, неизучаемые. Потом дядюшка снова поет народные песни. Наташа в восторге. За ними присылают экипаж — граф и графиня беспокоятся.
    Дела Ростовых идут к полному разорению. Толкуют уже о продаже богатого родового дома Ростовых и подмосковной усадьбы. В ростовском доме полным-полно непонятно почему живущего здесь народа, да еще охоты, да еще дорогие подарки друг другу в именины и торжественные широкие обеды на весь уезд, опять же карты... “Граф, как в огромных тенетах, ходил в своих делах, стараясь не верить тому, что он запутался, и с каждым шагом все более и более запутываясь и чувствуя себя не в силах ни разорвать сети, опутавшие его, ни осторожно, терпеливо приняться распутывать их”. Графиня считала, что единственный путь поправить дела — женитьба Николая на богатой. Была и подходящая партия — Жюли Карагина, с детства известная Ростовым.
    
    Наташа очень тосковала по князю Андрею, ей казалось, что время, проведенное без него, убивает ее.
    Пришли ряженые с медведем. Молодежь Ростовых тоже нарядились: Николай — барыней в фижмах, Петя — турчанкой, Наташа — гусаром, а Соня — черкесом. Их костюмы были так хороши, что они решили съездить на тройках к соседям. Вскоре после святок Николай объявил матери о своей любви к Соне и о твердом решении жениться на ней, но мать ответила, что никогда не даст благословения на этот брак. Николай уехал в полк с твердым намерением устроить свои дела, выйти в отставку, приехать и жениться на Соне.
    Наташа все мучительнее скучала по жениху. Его ждали вскоре в Москву, где жил в эту зиму его отец, и в конце января старый граф, взяв Наташу и Соню, уехал туда же, а болевшая графиня осталась в деревне.
    ЧАСТЬ V
    После сватовства князя Андрея и Наташи, без всякой очевидной причины, Пьер вдруг почувствовал невозможность продолжать свою прежнюю жизнь. Он разочаровывается в масонстве, снова начинает пить, сближается с холостяцкими компаниями, раздает всем подряд деньги, танцует на балах... “Чтобы не компрометировать жену”, он уезжает в Москву. Московское общество приняло Пьера как своего давно жданного гостя. Здесь его считали самым милым, добрым, умным, веселым, великодушным чудаком, рассеянным и душевным, русским, старого покроя, барином. Кошелек его всегда был пуст, потому что открыт для всех. Без него не было в клубе ни обеда, ни вечера. Где ссорились, он — одной своей доброй улыбкой и кстати сказанной шуткой — мирил. Пьер был тем отставным, добродушно доживающим своей век в Москве камергером, каких были сотни. Он все так же задумывался над смыслом жизни и своего существования, но, зная, что на эти вопросы нет ответов,' брался за книгу или спешил в клуб... Пить вино становилось для него все более и более физической и вместе нравственной потребностью.

/ Краткие содержания / Толстой Л.Н. / Война и мир / Вариант 1

Смотрите также по произведению "Война и мир":