/ Вариант 1

Герой нашего времени [2/2]

Скачать краткое содержание

    Может быть, вы хотите посмеяться надо мной, возмутить мою душу и потом оставить... Это было бы так подло, так низко, что одно предположение... О нет! не правда ли, — прибавила она голосом нежной доверенности, — не правда ли, во мне нет ничего такого, что бы исключало уважение? Ваш дерзкий поступок... я должна, я должна вам его простить, потому что позволила... Отвечайте, говорите же, я хочу слышать ваш голос!.." В последних словах было такое женское нетерпение, что я невольно улыбнулся; к счастию, начинало смеркаться... Я ничего не отвечал. "Вы молчите? — продолжала она, — вы, может быть, хотите, чтоб я первая вам сказала, что я вас люблю?.." Я молчал. "Хотите ли этого?" — продолжала она, быстро обратясь ко мне... В решительности ее взора и голоса было что-то страшное... "Зачем?" — отвечал я, пожав плечами. Она ударила хлыстом свою лошадь и пустилась во весь дух по узкой, опасной дороге...” Весь вечер она была необыкновенно весела. А Печорин наслаждался своим достижением, как же — было чем... Слезши с коней, дамы вошли к княгине, а Печорин поскакал в горы — развеяться. Проезжая через слободку, он заметил яркий свет, пробивавшийся сквозь ставень; слышались говор и крики. Печорин подобрался к окну. Компания Грушницкого разрабатывала план, как разделаться раз и навсегда с Печориным. План был таков: Грушницкий под каким-нибудь предлогом придерется к Печорину и вызовет его на дуэль. Пистолеты будут без пуль, а противников поставят в шести шагах. Вот и станет видно, трус ли Печорин. Согласится ли Грушницкий на этот план, который должен был выставить его бывшего приятеля на посмешище? Печорин со злостью ждал. Тот согласился. Печорин отправился домой, волнуемый двумя чувствами. Первое было грусть: “За что они все меня ненавидят?” Второе — злость: “Со мной этак не шутят”. Утром Печорин встретил княжну у колодца. Девушка продолжала искать хоть какое-нибудь объяснение неприличному поведению Печорина. А причина была проста — неуважение, высокомерное презрение. “Я вам скажу всю истину, — отвечал я княжне, — не буду оправдываться, ни объяснять своих поступков; я вас не люблю”. 14-го июня Далее автор дневника явно пишет на публику: как он себя иногда презирает, боится показаться смешным самому себе, стал не способен к благородным порывам, как страстно он ценит свою свободу, а потому одно упоминание о женитьбе заставляет его бежать прочь... 15-го июня Сегодня будет представление заезжего фокусника, и все собираются идти его смотреть. После обеда, проходя мимо окон Веры, Печорин подобрал с земли записку, в которой сообщалось, что муж ее уехал до утра в Пятигорск. Все складывалось удачно. Можно сослаться на представление, а ночь провести у Веры. Около двух часов пополуночи Печорин спустился с верхнего балкона на нижний. Это была комната княжны. Печорин заглянул в окно. Мери сидела перед открытой книгой, хотя мысли ее были далеко... В эту минуту кто-то шевельнулся за кустом. Печорин спрыгнул с балкона на землю. Кто-то невидимый схватил его за плечо. “Ага, попался!” — закричал грубый голос. К нему присоединился другой. Это были Грушницкий и драгунский капитан. Печорин вырвался и бросился в кусты. Все тропинки сада были ему хорошо известны. Через минуту Печорин уже был в своей комнате, разделся и лег. Не успел лакей запереть дверь, как начали стучаться Грушницкий и капитан. “Печорин, выспите?” — “Сплю”. — “Вставайте! Воры... черкесы”. “У меня насморк, — отвечал я, — боюсь простудиться”.
    
    Поднялась тревога. Из крепости прискакал казак. Все искали черкесов по всем кустам. Никого не нашли.
    16-го июня
    Утром у колодца только и было разговоров, что о ночном нападении черкесов. Печорин, встретив вернувшегося только что из Пятигорска мужа Веры, завтракал в ресторане. Муж Веры был очень обеспокоен. Они сидели возле двери, ведущей в угловую комнату, где находилось человек десять молодежи, среди прочих Грушницкий. Судьба дала Печорину еще один случай подслушать разговор, который должен был решить его участь. Грушницкий не видел Печорина, умысла в его речах быть не могло, и это только увеличивало его вину в глазах Печорина. По словам Грушницкого, некто сказал ему, что видел вчера в десятом часу вечера, как кто-то прокрался в дом к Литовским. Княгиня была на представлении, а княжна дома. Печорин испугался, не догадается ли вдруг о чем-нибудь муж Веры, но этого не произошло. Между тем, по словам Грушницкого, их компания отправилась в сад просто так, попугать гостя. Просидели до двух часов. Вдруг кто-то сходит с балкона. Грушницкий уверен, что ночной посетитель был у княжны, точно, а потом бросился в кусты, тут-то Грушницкий по нему и выстрелил. Грушницкий готов назвать имя любовника. Это был Печорин. В эту минуту, подняв глаза, он встретился с глазами Печорина, стоявшего в дверях. Печорин требует от него немедленно отказаться от своих слов. Равнодушие женщины к блестящим достоинствам Грушницкого, по его мнению, не заслуживает такого ужасного мщения. Поддерживая свои слова, Грушницкий теряет право на имя благородного человека и рискует жизнью. Грушницкий был в сильном волнении, но борьба совести с самолюбием была непродолжительна. Вмешался капитан, которому Печорин предложил быть секундантом. Пообещав прислать сегодня же своего секунданта, Печорин вышел. Он пошел прямо к Вер-неру и рассказал ему все — свои отношения к Вере и княжне, подслушанный разговор, из которого узнал о намерении этих господ подурачить Печорина. Но теперь дело было не до шуток. Доктор согласился стать секундантом Печорина. Они обговорили секретные условия. Вернер вернулся через час и сообщил, что поединок предполагается в глухом ущелье, расстояние — шесть шагов. У доктора есть подозрение, что они несколько переменили свой план и собираются зарядить только пистолет Грушницкого. Печорин ответил, что он им не поддастся, но пока что это — его тайна. Ночью Печорин думает о своей жизни, о назначении, которого, судя по всему, не угадал, его любовь никому не принесла счастья, потому что он ничем не жертвовал для того, кого любил. Он любил только для себя, для собственного удовольствия. Продолжение дневника Печорина относится уже ко времени его пребывания в крепости N5 Максим Максимыч ушел на охоту, скучно, сквозь серые тучи солнце проглядывает желтым пятном. Печорин перечитывает последнюю страницу: смешно! Он думал умереть, но этого не было суждено. Чаша страданий осушена еще не вся. Печорину кажется, что его ждет еще долгая жизнь. Всю ночь перед поединком Печорин не спал, его томило беспокойство. На столе лежал роман Вальтера Скотта “Шотландские пуритане”, он сел и начал читать — сначала с усилием, потом увлекшись волшебным вымыслом. Наконец рассвело. Печорин посмотрелся в зеркало и остался доволен собою: лицо было бледно, но глаза, хоть и в темным кругах, блистали гордо и неумолимо. После нарзановой ванны он был свеж и бодр, как будто собирался на бал. Явился доктор Вернер в очень смешной, огромной косматой шапке. Я не помню утра более голубого и свежего! Солнце едва выказалось из-за зеленых вершин... Я помню — в этот раз, больше чем когда-нибудь прежде, я любил природу”. Вернер спрашивает, написал ли Печорин завещание. 1ет, не написал, писать некому и не о Чем. Но вот и противники. “Мы давно уж вас ожидаем”, — сказал драгунский капитан с иронической улыбкой. “Я (вынул часы и показал ему”. Он извинился. Грушницкий поднял глаза на 1ечорина, взгляд его выражал внутреннюю борьбу. Выясняются условия извинения. Обе стороны извиняться отказываются. Печорин выдвигает свое условие: так как соперники решили драться насмерть, то необходимо сделать все, чтобы это осталось тайной и секундантам не пришлось нести ответственности. Вон там, на вершине отвесной скалы, есть узенькая площадка, оттуда будет сажен тридцать. Внизу острые камни. Если дуэлянты станут по краям площадки, то даже легкая рана будет смертельна. Предложенные противной стороной шесть шагов вполне с этим согласуются, не так ли? Раненый непременно полетит вниз и разобьется вдребезги; пулю доктор вынет, и тогда эту смерть можно будет объяснить неудачным прыжком. Грушницкий был (согласен, но по лицу его то и дело пробегала тень сомнения. Ведь при обычных условиях он мог просто ранить Печорина, а теперь должен был или выстрелить в воздух, или стать убийцей. Все начали взбираться на вершину скалы. Площадка изображала почти правильный треугольник. От выдающегося угла отмерили шесть шагов. Решили, что если стоящий на самом углу (избежит выстрела, противники поменяются местами. “Я решился предоставить все выгоды Грушницкому; я хотел испытать его; в душе его могла проснуться искра великодушия, и тогда все устроилось (бы к лучшему”. Но этого не случилось. Оставалось еще одно — что он выстрелит в воздух. Этому могло помешать одно: мысль, что Печорин потребует вторичного поединка. Доктор теребит Печорина — по его мнению, самое время раскрыть заговор. Печорин против. Противники становятся на свои места. “Грушницкий... начал поднимать пистолет. Колени его дрожали. Он целил мне прямо в лоб... Неизъяснимое бешенство закипело в груди моей”. Но Грушницкий вдруг опустил пистолет и, бледный как полотно, повернулся к секунданту: “Не могу”. “Трус!”, —отвечал капитан. Выстрел раздался. “Пуля оцарапала мне колено. Я невольно сделал несколько шагов вперед”. Капитан, уверенный, что никто ни о чем не знает, притворно прощается с Грушницким. “Я несколько минут смотрел ему пристально в лицо, стараясь заметить хоть легкий след раскаяния. Но мне показалось, что он удерживал улыбку”. Печорин подозвал Вернера: “Доктор, эти господа, вероятно, второпях, забыли положить пулю в мой пистолет: прошу вас зарядить его снова, — и хорошенько!” Капитан попытался было возражать, но Печорин предложил стреляться и с ним особо на тех же условиях... Грушницкий стоял, опустив голову на грудь, смущенный и мрачный. “Грушницкий! — сказал я, — еще есть время; откажись от своей клеветы, и я тебе прощу все... вспомни — мы были когда-то друзьями...” “Стреляйте! — отвечал он, — я себя презираю, а вас ненавижу. Если вы меня не убьете, я вас зарежу ночью из-за угла. Нам на земле вдвоем нет места...”
    
    Печорин выстрелил. Когда дым рассеялся, Грушницкого на площадке не было. Спускаясь по тропинке вниз, Печорин заметил... окровавленный труп Грушницкого. Он невольно закрыл глаза. У него на сердце был камень, и он долго скакал по ущелью. Дома его ждали две записки: первая — от Вернера — о том, что все устроено. Записка кончалась словом “Прощайте”. Во второй Вера сообщала, что они расстаются навсегда. Вера писала далее, что утром муж рассказал про ссору Печорина с Грушниц-ким. Она так переменилась в лице, что он как будто что-то заподозрил. Она призналась мужу в любви к Печорину. Муж был очень груб и пошел закладывать карету. Вера всей душой надеется, что Печорин остался в живых. “Не правда ли, ты не любишь Мери? Ты не женишься на ней? Послушай, ты должен мне принести эту жертву: я для тебя потеряла все на свете...”
    Печорин выскочил на крыльцо, вспрыгнул на своего Черкеса и пустился во весь дух по дороге в Пятигорск. Он загнал коня, попробовал идти пешком — ноги подкосились, он упал на мокрую траву и как ребенок заплакал. Вернувшись в Кисловодск в пять часов утра, он бросился на постель и заснул сном Наполеона после Ватерлоо.
    Проснулся он уже вечером и сел у окна, подставив грудь свежему горному ветру. Вошел хмурый доктор. Против обыкновения, он не протянул Печорину руки. Он сообщил, что княжна больна нервным расстройством. Княгиня же говорит, что Печорин стрелялся за ее дочь.' Доктор пришел предупредить Печорина. Может быть, они больше не увидятся, Печорина ушлют куда-нибудь. Чувствовалось, что при прощании доктору очень хотелось пожать руку Печорину, но тот не сделал ни малейшего ответного движения. Он вышел.
    На следующее утро, получив приказание от высшего начальства отправиться в крепость N. Печорин зашел к княгине проститься. Оказалось, что у нее к нему есть серьезный разговор. Она знает, что Печорин защитил ее дочь от клеветы и стрелялся за нее. Дочь призналась ей в том, что любит Печорина. Княгиня согласна на их брак. Что же удерживает его? Печорин попросил разрешения поговорить с Мери наедине. Княгиня была против, но, подумав, согласилась. Вошла Мери: “ее большие глаза, исполненные неизъяснимой грусти, казалось, искали в моих что-нибудь похожее на надежду; ее бледные губы напрасно старались улыбнуться...” “"Княжна, — сказал я, — вы знаете, что я над вами смеялся?.. Вы должны презирать меня... Следственно, вы меня любить не можете... Видите ли, я перед вами низок. Не правда ли, если даже вы меня и любили, то с этой минуты презираете?.." "Я вас ненавижу", — сказала она”.
    Через час курьерская тройка мчала Печорина из Кисловодска. В крепостной скуке он часто задумывается над тем, почему его не манит спокойная жизнь.
    III Фаталист
    Печорин пишет, что как-то ему случилось недели две прожить в казачьей станице; рядом стоял батальон пехоты. Вечером офицеры собирались друг у друга поочередно играть в карты.
    Однажды, бросив карты, засиделись за разговорами. Против обыкновения, разговор был занимателен. Вот, говорят, что мусульмане верят, будто судьба человека написана на небесах; в это верят и некоторые христиане.
    Начали рассказывать разные необыкновенные случаи. “Все это вздор, — сказал кто-то, — ...и если точно есть предопределение, то зачем же нам дана воля, рассудок? почему мы должны давать отчет в наших поступках?”
    К столу подошел сидевший до того в углу комнаты офицер и окинул всех спокойным и торжественным взглядом. Человек этот был серб — поручик Вулич. Он был храбр, говорил мало, но резко, никому не поверял своих тайн, почти не пил вина, за молодыми казачками не волочился. У него была только одна страсть — карты. По этому случаю даже рассказывали интересный случай.
    Вулич предложил, вместо того чтобы спорить впустую, испробовать на себе, может ли человек своевольно располагать своей жизнью, или каждому из нас заранее назначена роковая минута... Держат пари, что это сделает сам Вулич. Он взял наугад со стены один из разнокалиберных пистолетов и зарядил его. “Я пристально посмотрел ему в глаза; но он спокойным и неподвижным взором встретил мой испытующий взгляд, и бледные губы его улыбнулись... мне казалось, я читал печать смерти на бледном лице его”. О таком говорят многие старые воины... “Вы нынче умрете!” — сказал ему Печорин. “Может быть, да, может быть, нет”, — ответил он. Начались шумные разговоры насчет пари и пистолета... “Послушайте, — сказал я, — или застрелитесь, или повесьте пистолет на прежнее место, и пойдемте спать”. Вулич приказал всем не трогаться с места и выстрелил себе в лоб... осечка. Он опять взвел курок и выстрелил в висевшую над окном фуражку. Раздался выстрел. Вулич выиграл пари. “...Не понимаю теперь, отчего мне казалось, будто вы непременно должны нынче умереть...” — сказал Печорин Вуличу.
    Все пошли по домам. Печорин шел и со смехом думал о далеких предках, уверенных в том, что светила небесные принимают участие в их ничтожных спорах за клочок земли и какие-нибудь вымышленные права! Но звезды все светят, а надежды их и страсти давно угасли вместе с ними,..
    Происшествие вечера произвело на Печорина глубокое впечатление. Вдруг он наткнулся на что-то мягкое, лежавшее на дороге. Это была свинья, разрубленная пополам шашкой. Из переулка выбежали два казака. Один из них спросил, не видел ли Печорин пьяного, что гнался с шашкой за свиньей. Он, напившись, очень опасен.
    Ранним утром в окно застучали. Оказалось, что убит Вулич. На него наскочил тот пьяный казак, о котором говорили. Перед смертью Вулич сказал только два слова: “Он прав!” — “Я понимал: я предсказал невольно

/ Краткие содержания / Лермонтов М.Ю. / Герой нашего времени / Вариант 1

Смотрите также по произведению "Герой нашего времени":