/ Архипелаг ГУЛАГ

Архипелаг ГУЛАГ [2/3]

Скачать краткое содержание

    Глава 6. Фашистов привезли!

    14 августа 1945 года меня перевели в лагерь Новый Иерусалим. В комнатах — голые вагонки без матрасов и белья. Подъём — в четверть пятого, и сразу в столовую за баландой — щами из крапивы без мяса, без жира, даже без соли. В первый день меня, как бывшего офицера, назначают сменным мастером глиняного карьера. Через несколько дней должность эта упраздняется, и я иду копать глину и получаю в лагерной каптёрке линялое тряпьё. Душа у меня была ещё не зэковская, а шкура уже стала зэковской. Мы ещё надеялись на амнистию, но она уже наступила. Амнистировали только бытовиков, а мы («фашисты», как тогда называли 58-ю) их заменяли. Амнистия освобождала 58-ю до трёх лет, которых почти никому не давали. Амнистировали даже дезертиров военного времени. Из-за амнистии не хватало рабочих рук, и меня из карьера «бросили» в цех — толкать вагонетки с кирпичами, потом снова в карьер.

    Глава 7. Туземный быт

    Вся жизнь туземцев Архипелага состоит из бесконечной работы, из голода, холода и хитрости. Видов общих работ бесчисленное множество, но самая старшая, самая главная работа — лесоповал. В годы войны Лагерники называли лесоповал сухим расстрелом. Нельзя накормить по нормам ГУЛага человека, 13 часов работающего на морозе. Котёл разделялся в зависимости от выполненной нормы, но ударники уходили в землю раньше отказников. А после работы — барак, землянка; на Севере — палатка, кое-как обсыпанная землёй и обложенная тёсом; голые нары в несколько этажей. Мокрую одежду сушили на себе — смены не было. Ночью одежда примерзала к нарам и стенкам палатки. И ещё — вечное лагерное непостоянство жизни: этапы; таинственные перетасовки, переброски и комиссовки; инвентаризация имущества, внезапные ночные обыски, плановые обыски к 1 мая и 7 ноября, и три раза в месяц губительные бани. Отход жизнедеятельности Архипелага — доходяги. Всё, что построено Архипелагом — выжато из них. Ещё одна часть жизни ГУЛага — лагерная санчасть. До 1932 года лагерная санитария подчинялась наркомздраву, и врачи могли быть врачами, но в 32-м они были полностью переданы в ГУЛаг и стали могильщиками. Именно санчать отказывалась констатировать факт избиения и подписывала постановления на посадку в карцер. Членовредителям медицинская помощь вообще не оказывалась, а тяжелобольных не освобождали от работы. Только одно никакая голубая фуражка не может отнять у арестанта — смерть. С осени 1938 по февраль 1939 на одном из Усть-Вымьских лагпунктов из 550 человек умерло 385. На центральной усадьбе Буреполомского лагеря в бараках доходяг в феврале 1943 из 50-ти человек умирало за ночь12. Бельё, обувь, отрепья с умерших снова шли в дело.

    Глава 8. Женщина в лагере

    Во дворе Красной Пресни мне выпало посидеть рядом с этапом женщин, и я увидел, что они не так истощены, как мы. Равная для всех тюремная пайка и тюремные испытания оказываются для женщин легче, они не так быстро сдают от голода. В лагере, напротив, женщине тяжелее. Приезд в лагерь начинается с бани, где «лагерные придурки» выбирают себе женщин. Так женщине легче сохранить жизнь, но большинство 58-й составляют женщины, для которых этот шаг непереносимее смерти. Облегчает то, что здесь никто никого не осуждает; развязывает то, что у жизни не осталось никакого смысла. По статистике 20-х годов на 6-7 мужчин приходилась одна женщина. Защитой женщины были только явная старость или явное уродство; привлекательность была проклятьем. В Карлаге сидело 6000 женщин, многие из них работали грузчиками. На кирпичном заводе в Кривощёкове женщины вытягивали брёвна из отработанного карьера. Утешения не было и в любви. Инструкции ГУЛага требовали: уличённых в сожительстве немедленно разлучать и менее ценного из двоих отправлять этапом. Лагерная любовь возникала почти не плотская, но от этого она становилась ещё глубже. Лагерных супругов разлучали не только надзор и начальство, но и рождение ребёнка — кормящих матерей содержали в отдельных лагпунктах. После конца кормления мать оправляли по этапу, а ребёнка — в детский дом. Смешанные лагеря существовали от первых лет революции до конца 2-ой мировой войны. С 1946 по 1948 год на Архипелаге прошло великое разделение женщин и мужчин. Женщин погнали на общие работы. Теперь беременность была спасением жизни. Отдельные женские лагеря несли всю тяжесть общих работ, только в 1951 был формально отменён женский лесоповал.

    Глава 9. Придурки

    Одно из основных понятий Архипелага — это лагерный придурок, тот, кто ушёл с общих работ или вообще не попал на них. По статистике 1933 года они составляли 1/6 часть от общего числа заключённых. В основном, они и выживали в лагерях. Придурки это: повара, хлеборезы, кладовщики, врачи, фельдшеры, парикмахеры, Всевозможные заведующие, бухгалтера, инженеры — всё, занимающие ключевые посты. Они всегда сыты и чисто одеты. После Нового Иерусалима, при перегоне в следующий лагерь, на Калужскую заставу, я соврал, что являюсь нормировщиком. Но моя карьера опять сорвалась, на вторую неделю меня изгнали на общие работы, в бригаду маляров.

    Глава 10. Вместо политических

    58-я статья перестала быть «политической» и стала статьёй контрреволюционеров, «врагов народа». Глухонемой плотник набрасывает пиджак на бюст Ленина — 58-я, 10 лет; детвора во время игры сорвала какой-то плакат в клубе — двум старшим дали срок. Существовал стандартный набор обвинений, из которого выбиралось подходящее. Чаще всего шёл в ход десятый пункт — антисоветская агитация. Сравниться с ним по общедоступности только 12-й пункт — недонесение. Очень кстати здесь приходились доносы. Вероятно, это небывалое событие в мировой истории тюрем: когда миллионы арестантов сознают, что они невиновны. Но истинные «политические» тоже существовали. В 1950 году студенты ленинградского механического техникума создали партию с программой и уставом. Многих расстреляли, оставшимся дали по 25 лет. 27 октября 1936 года по всей воркутской линии лагерей произошла голодовка троцкистов, которая продолжалась 132 дня. Требование голодающих были приняты, но не выполнены. Чуть позже на Воркуте была ещё одна крупная голодовка (170 человек). Их судьбой был расстрел. Результаты противостояния системе были ничтожны.

    Глава 11. Благонамеренные

    Большую часть 58-й составляли те, кто, вопреки всему, сохранил коммунистическое сознание. Их убеждения были глубоко личными, и такие люди не занимали высоких постов на воле и в лагере. Иногда они сохраняли убеждённость до конца. Но были и ортодоксы, которые выставляли свою идеологическую убеждённость на следствии, в тюремных камерах, в лагерях. До ареста они занимали крупные посты, и в лагере им приходилось труднее — им было больно падать, испытать такой удар от родной партии. Среди них считалось запретным задать вопрос: «за что тебя посадили?». Они спорили в камерах, защищая все действия власти — им было необходимо удержаться в сознании правоты, чтобы не сойти с ума. Этих людей не брали до 1937 и после 1938, поэтому их называли «набор 37-го». Они давали разнообразные объяснения своим арестам, но никто из них никогда не обвинил в этом Сталина — он оставался незамутнённым солнцем. Благонамеренные ортодоксы считали, что только они посажены зря, а остальные сидят за дело, лагерь не мог их изменить. Они с готовностью соблюдали лагерный режим, почтительно относились к лагерному начальству, были преданы труду, вместо попытки побега посылали просьбы о помиловании, никогда не смешивались с остальной 58-й и «стучали» лагерному начальству.

    Глава 12. Стук—стук—стук

    На всю эпоху, которую охватывает эта книга, почти единственными глазами и ушами ЧК-КГБ были стукачи. Их называли секретными сотрудниками, это сократилось в сексоты, и перешло в общее употребление. На Архипелаге были свои названия: в тюрьме — наседка, в лагере — стукач. Сексотом мог быть любой человек, вербовка витала в самом воздухе нашей страны. Стоило немного пригрозить, надавить, пообещать — и готов новый сексот. В лагере это было ещё проще. Но иногда попадается «крепкий орешек», и ставиться в лагерном деле пометка: «не вербовать!». Завербовать пытались и меня. Я подписал обязательство, но что-то помогло мне удержаться. Потом меня по спецнаряду министерства отправили на шарашку. Прошло много лет лагерей и ссылки, и вдруг в 1956 году это обязательство меня нашло. Я отговорился своей болезнью.

    Глава 13. Сдавши шкуру, сдай вторую!

    Потоки, питающие Архипелаг, не успокаиваются тут, но ещё раз перекачиваются по трубам вторых следствий. Вторые лагерные сроки давали во все годы, но чаще всего — в 1937-38 и в годы войны. В 1948-49 во второй раз сажали с воли, их называли повторниками. В 1938 второй срок давали прямо в лагере. На Колыме давали десятку, а на Воркуте — 8 или 5 лет по ОСО. В военные годы, чтобы не попасть на фронт, лагерные начальники «раскрывали» страшные заговоры доходяг. Когда «заговоры» кончились — с 1943 года пошло множество дел по «агитации». Скворцов в Лохчемлаге получил 15 лет по обвинению: «противопоставлял пролетарского поэта Маяковского некоему буржуазному поэту». Новые сроки давали во время войны, а в 1938 году больше расстреливали. Известны «кашкетинские» расстрелы (после троцкистской голодовки в марте 1937) и «гаранинские» расстрелы.

    Глава 14. Менять судьбу!

    Единственным выходом для арестанта оставался побег. За один лишь март 1930 года из мест заключения РСФСР бежало (меняло судьбу) 1328 человек. После 1937 года Архипелаг стал расти, и охраны становилась всё меньше. Существовали невидимые цепи, хорошо держащие арестантов. Первая из них — общее смирение со своим положением и надежда на амнистию; вторая — лагерный голод, когда бежать нет сил, и угроза нового срока. Глухой преградой была география Архипелага и враждебность окружного населения. За поимку беглеца щедро платили. Главная на Архипелаге форма борьбы с побегами — избить и убить беглеца. А пока беглецы бегут, им наматывают вторые сроки.

    Глава 15. ШИзо, БУРы, ЗУРы

    Исправительно-трудовой кодекс 1933 года, который действовал до начала 60-х, запрещал изоляторы. К этому времени были усвоены другие виды внутрилагерных наказаний: РУРы (Роты Усиленного Режима), БУРы (Бригады Усиленного Режима), ЗУРы (Зоны Усиленного Режима) и ШИзо (Штрафные Изоляторы). Основные требования к ШИзо: холодный, сырой, тёмный и голодный. Для этого не топили, не вставляли на зиму стёкол, кормили сталинской пайкой (300 г. в день), а горячее — раз в три дня. На Воркуте давали только 200 г., а вместо горячего — кусок сырой рыбы. По закону в ШИзо нельзя было сажать больше, чем на 15 суток, но иногда срок растягивался на год. В БУРе держали дольше, от месяца до года, а чаще всего — бессрочно. БУР — это или обычный барак, огороженный колючей проволокой, или каменная тюрьма в лагере с засовами, бетонными полами и карцером. Желание заставить провинившихся работать заставляло выделять их в отдельные штрафные зоны (ЗУРы). В ЗУРе — уменьшенная пайка и самая тяжёлая работа. Посылать в ЗУРы любили верующих, упрамых и блатных, пойманных беглецов. Посылали за отказ стать стукачём. В ЗУРе Краслага Ревучий рабочий день продолжался 15 часов при 60 градусах мороза. Отказчиков травили овчарками. На штрафной подкомандировке СевЖелДорЛага в 1946-47 годах процветало людоедство.

    Глава 16. Социально-близкие

    Всё это не касалось воров, убийц и насильников. За государственную кражу давали 10 лет (а с 47-го и 20); за ограбление квартиры — до одного года, иногда — 6 месяцев. «Ворошиловская» амнистия 27 марта 1953 года затопила страну волной уголовников, которых с трудом переловили после войны. Люмпен — не собственник, он не может сойтись с социально-враждебными элементами, а охотнее сойдётся с пролетариатом. Поэтому в ГУЛаге их официально называли «социально-близкими». В них старательно воспитывалось «презрительно-враждебное отношение к кулакам и контрреволюционерам, то есть к 58-й статье. В 50-х годах, махнув рукой на социальную близость, Сталин велел сажать блатных в изоляторы и даже строить для них отдельные тюрьмы.

    Глава 17. Малолетки

    Немалую часть туземцев Архипелага составляли малолетки. Уже в 1920 при Наркомпросе была колония несовершеннолетних преступников. С 1921 по 1930 существовали труддома для несовершеннолетних, а с 1924 года — трудкоммуны ОГПУ. Беспризорников брали с улиц, не от семей. Всё началось со статьи 12 Уголовного Кодекса 1926 года, разрешавшей за кражу, насилие, увечья и убийства судить детей с 12-летнего возраста. В 1927 году заключённых в возрасте от 16 до 24 было 48% от всех заключённых. В 1935 году Сталин издал указ судить детей с применением всех мер наказания, в том числе и расстрела. И наконец, указ от 7 июля 1941 года: судить детей с 12-ти лет с применением всех мер наказания так же и в тех случаях, когда они совершили преступление не умышленно, а по неосторожности. Были два основных вида содержания малолеток на Архипелаге: Отдельными детскими колониями (в основном до15-ти лет) и на смешанных лагпунктах (старше 15-ти), чаще с инвалидами и женщинами. Ни один из этих способов не освобождал малолеток от воровского воспитания. В детских колониях малолетки трудились 4 часа, а ещё 4 часа должны были учиться. Во взрослом лагере они получали 10-часовой рабочий день с уменьшением нормы, а питание — то же, что и у взрослых. Из-за недоедания в 16 лет они похожи на маленьких, щуплых детей. Во взрослых лагерях малолетки сохраняли главную черту своего поведения — дружность нападения и отпора. По 58-й никакого возрастного минимума не существовало. Галя Венедиктова, дочь врагов народа, была осуждена в 11 лет на 25 лет лагерей.

    Глава 18. Музы в ГУЛаге

    В ГУЛаге все перевоспитывались под влиянием друг друга, но ни один человек не был перевоспитан от средств Культурно-Воспитательной Части (КВЧ).Прошло время лозунгов, лагерных газет и профтехкурсов. Сотрудникам КВЧ оставалось раздавать письма и организовывать самодеятельность. Я в лагере тоже выступал в концертах. Существовали в ГУЛаге и особые театральные труппы из зэков, освобождённых от общих работ — настоящие крепостные театры. Попасть в такой театр мне так и не удалось. Своё участие в самодеятельности я вспоминаю как унижение.

    Глава 19. Зэки как нация

    Этот этнографический очерк доказывает, что зэки Архипелага составляют отдельную нацию и являются иным биологическим типом по сравнению с Homo sapiens. В главе подробно рассматриваются быт и жаргон зэков.

    Глава 20. Псовая служба

    Меньше всего мы знаем о сменявших друг друга начальниках ГУЛага — этих царях Архипелага, но их общие черты можно проследить без труда. Спесь, тупость и самодурство — в этом лагерщики сравнялись с худшими из крепостников 18 и 19 века. Всем лагерным начальникам свойственно ощущение вотчины — так они воспринимают лагерь. Самая универсальная их черта — жадность, стяжательство. Не было узды ни реальной, ни нравственной, которая сдерживала бы похоть, злость и жестокость. Если в тюремном и лагерном надзирателе ещё можно было встретить человека, то в офицере — почти невозможно. Ещё больше сгущался произвол в офицерах вохры (военизированной охраны). У этих молоденьких лейтенантов создалось ощущение власти над бытием. Некоторые из них переносили жестокость на своих солдат. Самые властолюбивые и сильные из вохровцев старались перескочить во внутреннюю службу МВД и продвигаться уже там. Именно так возвысились многие цари Архипелага. Но настоящее комплектование и дрессировка этих войск началась одновременно с Особлагами — с конца 40-х и начала 50-х годов.

    Глава 21. Прилагерный мир

    Каждый остров Архипелага, как кусок тухлого мяса, поддерживает вокруг себя зловонную зону. Всё заразное просачивается из Архипелага в эту зону, а потом расходится по всей стране. Ни одна лагерная зона не существовала сама по себе, около неё всегда был посёлок вольных. Иногда из таких посёлков вырастали большие города, такие как Магадан, Норильск, Балхаш, Братск. Порой к прилагерному миру относились целые районы, как Таншаевский. Есть городки (например, Караганда), основанные до Архипелага, но потом оказались в окружении множества лагерей и превратились в одну из столиц Архипелага. В прилагерных зонах жили местные жители, вохра, лагерные офицеры с семьями, надзиратели с семьями, бывшие зэки и полурепрессированные, производственное начальство и вольняшки — разные приблудные, приехавшие на заработки, авантюристы и проходимцы. Некоторые из них уже не могут жить в другом мире и всю жизнь переезжают из одной зоны в другую. Над каждым таким посёлком велось оперативное наблюдение, были и свои стукачи.

    Глава 22. Мы строим

    Архипелаг был выгоден государству с политической точки зрения. А с экономической? Исправительно-трудовой кодекс 1924 года требовал самоокупаемости мест заключения. С 1929 года все исправтруд-учреждения страны были включены в народно-хозяйственный план, а с 1 января 1931 года состоялся переход всех лагерей и колоний РСФСР и Украины на полную самоокупаемость. Но самоокупаемости не было — не желали несознательные заключённые трудиться не жалея сил на благо государства. Вольные поступали также, да ещё и крепко воровали. Кроме того, заключённых надо было охранять, и государству приходилось на каждого работающего туземца Архипелага содержать хотя бы по одному надсмотрщику. А ещё — естественные и простительные недосмотры руководства. Печжелдорлаг строил дорогу на Воркуту — извилистую, как попало, а потом готовую дорогу пришлось выпрямлять. Архипелаг не только не самоокупался, но стране приходилось ещё и доплачивать, чтобы его иметь. Всё усложнялось ещё и тем, что хозрасчёт был нужен целому государству, а начальнику отдельного лагеря было на него наплевать.

    ЧАСТЬ 4. ДУША И КОЛЮЧАЯ ПРОВОЛОКА

    Говорю вам тайну: не все мы умрём, но все изменимся.
    1-е послание к Коринфянам, 15:51
    Глава 1. Восхождение

    Считалось веками: для того дан преступнику срок, чтобы он мог раскаяться. Но Архипелаг ГУЛаг не знает угрызений совести. Для блатных преступление не укор, а доблесть, а у остальных никакого преступления не было — раскаиваться не в чем. Наверное, в поголовном сознании невиновности и крылась причина редкости лагерных самоубийств — побегов было гораздо больше. Каждый арестант даёт себе зарок: дожить до освобождения любой ценой. Одни ставят себе цель просто дожить, а другие — дожить любой ценой, это значит — ценой другого. На этом лагерном перепутье, разделителе душ, не большая часть сворачивает направо, но и не одиночки. На лагпункте Самарка в 1946 году доходит до смерти группа интеллигентов. Предвидя близкую смерть, они не воруют и не хнычут, раз за разом они собираются и читают друг другу лекции.

    День освобождение ничего не даёт: меняется человек, и всё на воле становиться чужим. И разве можно освободить того, кто уже свободен душой? Претендуя на труд человека, лагерь не посягает на строй его мыслей. Никто не уговаривает заключённого вступать в партию, нет ни профсоюза, ни производственных совещаний, ни агитации. Свободная голова — преимущество жизни на Архипелаге. Человек, свернувший в правильном направлении, начинает преображаться, подниматься духовно, учиться любить близких по духу. Лёжа в послеоперационной палате лагерной больницы, я переосмыслил свою прошлую жизнь. Только так я смог пройти ту самую дорогу, которую всегда и хотел.

    Глава 2. Или растление?

    Но многие лагерники не испытали этого преображения. Головы их были заняты только мыслями о хлебе, завтра для них ничего не стоило, труд был главным врагом, а окружающие — соперниками по жизни и смерти. Такой человек постоянно боится потерять то, что ещё имеет. В этих злобных чувствах и расчётах невозможно возвыситься. Никакой лагерь не может растлить тех, у кого есть устоявшееся ядро. Растлеваются те, кто до лагеря не был обогащён никаким духовным воспитанием.

    Глава 3. Замордованная воля

    Как тело человека бывает отравлено раковой опухолью, так и наша страна постепенно была отравлена ядами Архипелага. Вольная жизнь составляла единый стиль с жизнью Архипелага. Человека терзал постоянный страх, который приводил к сознанию своего ничтожества и отсутствию всякого права. Это усугублялось тем, что человек не мог свободно сменить работу и место жительства. Скрытность и недоверчивость заменили гостеприимство и стали защитой. Из этого родилось всеобщее незнание того, что происходит в стране. Неимоверно развилось стукачество. При многолетнем страхе за себя и свою семью предательство было наиболее безопасной формой существования. Каждый поступок противодействия власти требовал мужества, не соразмерного с величиной поступка. В этой обстановке люди выживают физически, но внутри — истлевают. Совокупная жизнь общества состояла в том, что выдвигались предатели, торжествовали бездарности, а всё лучшее и честное шло крошевом из-под ножа. Постоянная ложь, как и предательство, становиться безопасной формой существования. Воспевалась и воспитывалась жестокость, и смазывалась граница между хорошим и дурным.

    Глава 4. Несколько судеб

    В этой главе целиком приведены биографии нескольких арестантов.

    ЧАСТЬ 5. КАТОРГА

    Сделаем из Сибири каторжной, кандальной — Сибирь советскую, социалистическую!
    Сталин
    Глава 1. Обречённые

    17 апреля 1943 года, через 26 лет после того, как февральская революция отменила каторгу и виселицу, Сталин снова их ввёл. Самый первый каторжный лагпункт был создан на 17-й шахте Воркуты. Это была откровенная душегубка, растянутая во времени. Людей селили в палатках 7×20 метров. В такой палатке размещалось по 200 человек. Ни в уборную, ни в столовую, ни в санчасть они никогда не допускались — на всё была или параша, или кормушка. Сталинская каторга 1943-44 годов была соединением худшего, что есть в лагере с худшим, что есть в тюрьме. Первые воркутинские каторжане ушли под землю за один год. На воркутинской шахте № 2 был женский каторжный лагпункт. Женщины работали на всех подземных работах. Некоторые скажут, что сидели там только предатели: полицаи, бургомистры, «немецкие подстилки». Но все эти десятки и сотни тысяч предателей вышли из советских граждан, эту злобу посеяли в них мы сами, это наши «отходы производства». Обожествление Сталина в 30-е годы было состоянием не общенародным, а только партии, комсомола, городской учащейся молодёжи, заменителя интеллигенции (поставленного вместо уничтоженных) и рабочего класса. Однако было меньшинство, и не такое маленькое, котороё видело вокруг одну только ложь.

    Деревня была несравнимо трезвее города, она нисколько не разделяла обожествление батьки Сталина (да и мировой революции). Об этом говорит великий исход населения с Северного Кавказа в январе 1943 — крестьяне уходили вместе с отступающими немцами. Были и те, кто ещё до войны мечтал взять оружие и бить красных комиссаров. Этим людям хватило 24-х лет коммунистического счастья. Власовцы призывали превратить войну с немцами в гражданскую, но ещё раньше это сделал Ленин во время войны с кайзером Вильгельмом.

    К 1945 году бараки каторжан перестали быть тюремными камерами. В 46-47 годы грань между каторгой и лагерем стала стираться. В 1948 году у Сталина возникла идея отделить социально-близких блатных и бытовиков от социально-безнадёжной 58-й. Созданы были Особые лагеря с особым уставом — мягче каторги, но жёстче обычных лагерей. С бытовиками отставили только антисоветских агитаторов (одиночных), недоносителей и пособников врага. Остальных ждали Особые лагеря. Чтобы избежать смешивания, с 1949 года каждый туземец, кроме приговора, получал постановление — в каких лагерях его содержать.

    Глава 2. Ветерок революции

    Середину срока я провёл в тепле и чистоте. От меня требовалось немного: 12 часов сидеть за письменным столом и угождать начальству, но я потерял вкус к этим благам. В Особый лагерь нас везли долго — три месяца. На протяжении всего этапа нас обвевал ветерок каторги и свободы. На бутырском вокзале нас смешали с новичками, у которых были 25-летние сроки. Эти сроки позволяли арестантам говорить свободно. Всех нас везли в один лагерь — Степной. На Куйбышевской пересылке нас продержали больше месяца в длинной камере-конюшне. Потом нас принял конвой Степного лагеря. За нами пригнали грузовики с решётками в передней части кузова. Везли 8 часов, через Иртыш. Около полуночи мы приехали в лагерь, обнесённый колючей проволокой. Революцией здесь и не пахло.

    Глава 3. Цепи, цепи...

    Нам повезло: мы не попали на медные рудники, где лёгкие не выдерживали больше 4-х месяцев. Чтобы ужесточить режим Особых лагерей, каждому арестанту выдавали номера, которые нашивали на одежду. Надзирателям было велено окликать людей только по номерам. В некоторых лагерях в качестве наказания использовались наручники. Режим Особлагов бы рассчитан на полную глухость: никто никому не пожалуется и никогда не освободится. Работа для Особлагов выбиралась как можно более тяжёлая. Заболевших арестантов и инвалидов отправляли умирать в Спасск под Карагандой. В конце 1948 года там было около 15 тысяч зэков обоего пола. При 11-часовом рабочем дне там редко кто выдерживал больше двух месяцев. Кроме того, с переездом в Особлаг почти прекращалась связь с волей — позволено было два письма в год.

    Экибастузский лагерь был создан за год до нашего приезда — в 1949 году. Здесь всё было по подобию прежнего — комендант, барак придурков и очередь в карцер, только у блатных уже не было прежнего размаха. Тянулись недели, месяцы, годы, и никакого просвета не предвиделось. Мы, новоприбывшие, в основном западные украинцы, сбились в одну бригаду. Несколько дней мы считались чернорабочими, но скоро стали бригадой каменщиков. Из нашего лагеря был совершён удачный побег, а мы в это время достраивали лагерный БУР.

    Глава 4. Почему терпели?

    По социалистической интерпретации вся русская история — это череда тираний. Но солдаты-декабристы были прощены через четыре дня, а из декабристов-офицеров расстреляно только пятеро. На самого Александра II покушались семь раз, но он не сослал пол-Петербурга, как это было после Кирова. Родной брат Ленина совершает покушение на императора, а осенью того же года Владимир Ульянов поступает в Казанский императорский университет на юридическое отделение. А когда был репрессирован Тухачевский, то не только посадили его семью, но и арестовали двух его братьев с жёнами, четырёх сестёр с мужьями, а племянников разогнали по детдомам и сменили им фамилии. В самое страшное время «столыпинского террора» было казнено 25 человек, и общество было потрясено этой жестокостью. А из ссылки не бежал только ленивый. Способы сопротивления арестанта режиму были: протест, голодовка, побег, мятеж. Наши побеги были обречены, потому что население не помогало, а продавало беглецов. Мятежи приводили к ничтожным результатам — без общественного мнения мятеж не имеет развития. Но мы не терпели. В Особлагах мы стали политическими.

    Глава 5. Поэзия под плитой, правда под камнем

    Приехав в Экибастуз на шестом году заключения, я задался целью получить рабочую специальность. Я не ожидал ухода в придурки — мне нужна была очищенная от мути голова. Я уже два года писал поэму, и она помогала мне не замечать, что делали с моим телом. Хранить написанное было нельзя. Я писал маленькими кусочками, заучивал и сжигал. На Куйбышевской пересылке я увидел, как католики делали чётки из хлеба, и сделал себе такие же — они помогали мне запоминать строки. Таких, как я, много было на Архипелаге. Арнольд Львович Раппопорт, например, составлял универсальный технический справочник и писал трактат «О любви». Сколько поэтичных людей открылось мне в бритой головной коробке, под чёрной курткой зэка.

    Глава 6-7. Убеждённый беглец

    Убеждённый беглец — это тот, кто ни минуты не сомневается, что человеку жить за решёткой нельзя; тот, кто всё время думает о побеге и видит его во сне; тот, кто подписался быть непримиримым и знает, на что идёт. Как птица не вольна отказаться от сезонного перелёта, так убеждённый беглец не может не бежать. Таков был Георгий Павлович Тэнно. Он окончил мореходное училище, потом — военный институт иностранных языков, войну провёл в северном флоте, офицером связи на английских конвойных судах ходил в Исландию и в Англию. Его арестовали в канун Рождества 1948 года, дали 25 лет лагерей. Единственное, что оставалось ему теперь — это побег. Побеги узников имеют свою историю и свою теорию. История — это бывшие побеги, её можно узнать от пойманных беглецов. Теория побегов очень проста: убежал — значит знаешь теорию. Правила же таковы: с объекта бежать легче, чем из жилой зоны; одному бежать труднее, но зато никто не предаст; необходимо знать географию и народ окружающей местности; надо готовить побег по плану, но в любую минуту быть готовым убежать по случаю. Тэнно собрал группу и сбежал 17 сентября 1950 года. Их поймали суток через 20 около Омска, снова судили и дали ещё по 25 лет. Георгий Павлович Тэнно умер 22 октября 1967 года от рака.

    Глава 8. Побеги с моралью и побеги с инженерией

    Побеги из ИТЛ вершители ГУЛага воспринимали как стихийное явление, неизбежное в обширном хозяйстве. Не так было в Особлагах. Их оснастили усиленной охраной и вооружением на уровне современной мотопехоты. В инструкциях Особлагов было заложено, что побегов оттуда вообще быть не может. Каждый побег — тоже, что переход госграницы крупным шпионом. Когда 58-я стала получать 25-летние сроки, политических больше ничто не удерживало от побегов. Хотя побегов в Особлагерях было меньше, чем в ИТЛ, но эти побеги были жёстче, тяжелее, необратимей, безнадёжней — и потому славней. В Экибастузе от побегов несоразмерно увеличилась Бригада Усиленного Режима, лагерная тюрьма её уже не вмещала. Напуганные побегами, хозяева Экибастуза окружили объекты и жилую зону рвами глубиной в метр, но в 1951 году оттуда умудрились сбежать 12 человек. И после этого пусть говорят, что мы не боролись.

    Глава 9. Сынки с автоматами

    Нас охраняли красноармейцы, самоохранники, запасники-старики. Наконец пришли молодые ядрёные мальчики, не видавшие войны, вооружённые новенькими автоматами — и пошли нас охранять. Им дано право — стрелять без предупреждения. Вся хитрость и сила системы в том, что наша связь с охраной основана на неведении. Для этих мальчиков мы — фашисты, исчадия ада. Они ничего не знают о нас. Политрук никогда не расскажет мальчикам, что здесь сидят за веру в Бога, за жажду правды, за любовь к справедливости и вообще ни за что. Вот так формируются те, кто у седого старика в наручниках выбивают хлеб изо рта. За убийство арестанта — награда: месячный оклад, отпуск на месяц. И между охранниками возникает соревнование — кто больше убьёт. В мае 1953 года эти сынки с автоматами дали внезапную очередь по колонне, ожидающей входного обыска. Было 16 раненных разрывными пулями, давно запрещёнными всеми конвенциями. Слаба была в этих мальчиках общечеловеческая основа, если не устояла она против присяги и политбесед.

/ Краткие содержания / Солженицын А.И. / Архипелаг ГУЛАГ

Смотрите также по произведению "Архипелаг ГУЛАГ":